Девушка, смотрящая на башню - Анна Мусаэлян

«Врач – после Бога и Царя», – заговорщицки на ухо прошептал ему папенька, когда провожал его в столицу на учёбу.

Пётр быстро освоился в большом городе. Но не позволил бурной светской жизни увлечь себя. Он учился, постигал врачебную науку. И лишь изредка позволял своим друзьям увести его на выходные за город. Хотя год учёбы дал понять Петру, что ему отвратительно врачебное занятие. Особенно анатомия. Но построенные перспективы позволяли ему сдерживать порой подкатывающую тошноту, и вновь садиться за учебники. Окончания он ждал с нетерпение. Ждал, чтобы понять, как мелки наши желания великим мира сего. Он был отличником, будущим светилом медицины, но… Он не был так богат и влиятелен, как некоторые его однокурсники. Да и людей со связями у него в арсенале не имелось. Так что его отправили даже не в провинцию, в какую-нибудь глушь, но всё-таки российскую, а на Кавказ, на войну – лечить раненных солдат. В стране шла Кавказская война, шла давно и с переменным успехом. Желающих туда ехать становилось всё меньше, а увечных появлялось всё больше. Лекарей на фронте отчаянно не хватало, и отправляли туда всех, кто не мог сопротивляться. Или не имел для того возможностей.

Поначалу Пётр даже обрадовался такому неожиданному развороту событий. Последовавшие за этим назначением привилегии послужили бальзамом на нанесённые раны. Ему сразу дали чин коллежского асессора, и он таким образом получил потомственное дворянство. Теперь его величали не иначе как «Ваше Высокоблагородие». А значит, отец уже вполне мог им гордиться. К тому же зарплату обязались платить исключительно живым серебром. Это повышало его скудный капитал, и делало его перспективным женихом. Так что после войны можно было надеяться найти невесту с хорошим приданным, что позволило бы ему увеличит капитал хотя бы вдвое.

Окрылённый рисовавшейся перспективой, Пётр на фронте бодрился, как мог. Он уверял себя, что от силы полгода и он сможет сам выбрать, куда ему направиться. Надо только потерпеть. Показать себя, и ему обязательно позволят удалиться. Ведь негоже такому хорошему лекарю зря пропадать среди этого хаоса и смерти. Можно даже сослаться, что он единственный сын у престарелых родителей. Попросить у отца прошение на то, что он де болен, и ему нужен срочный уход. А отрок, который бы мог о нём заботиться, у него всего один. То бишь он, Пётр, Петруша. К тому же врач…

Но полгода прошло. Прошения копились в чиновничьих столах. А Пётр Алексеевич Палин всё также оставался на Кавказе.

Война ему осточертела быстро – не прошло и месяца. Раненые, жертвы самых странных болезней и недоедания. Вспыхивающие время от времени мелкие эпидемии из-за общей разрухи. Драки и поединки. Петру Алексеевичу казалось, что он не доктор, а мясник – и это притом, что все безоговорочно считали, что у него золотые руки.

Чтобы не сойти с ума и как-то продержаться, он научил себя абстрагироваться от чужой боли. Молодой человек резал, ломал, вправлял, шил и всё автоматически, сильно не задумываясь над тем, что чувствует его пациент. Стоит признаться, порой на это и времени-то не было. Он даже мог пройти мимо какого-то бедолаги, на глаз определив, что тот нежилец. Махнуть, как говориться, на него рукой. В студенческие годы такое поведение лекаря могло ему присниться только лишь в самом страшном сне. Но здесь война. А медицинского персонала отчаянно не хватает. Порой пациентов так много, что они просто умирают, не дождавшись своей очереди. Какие уж тут сантименты!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Эрсе [ингуш.] – русская.

2

Нани [ингуш.] – мама.

3

Традиционно у ингушей было принято ставить прежде отчество, а потом имя – Асланбек Ваха: на русском языке это звучало бы как Ваха Асланбекович. Сейчас в ингушском мире принято следовать русской традиции произношения имён.

4

Баркал [ингуш.] – спасибо.